Почему понимание прекрасного имеет столь важное для человека значение? Древняя японская поговорка гласит: «Красавица — это меч, разрубающий жизнь». Ей вторит среднеазиатская загадка: «Что заставляет злого быть самым злым, доброго — самым добрым, смелого — самым смелым?» И ответ ее прост: «Красота!» В чем же величайшая сила красоты? И что есть красота?

Иван Ефремов вводит понятие анатомической красоты. Суть ее такова. В нашей и в вашей генетической памяти заложена одна удивительная способность: способность к выживанию. С течением времени в результате естественного отбора выживали более сильные и приспособленные люди. Они жили в гармонии с природой, развивались по ее законам. Нельзя не видеть, что сейчас современный человек оторван от природы. Мало того, что он окружает себя механизмами, позволяющими вообще не соприкасаться с природой (так прогулку на велосипеде заменяет велотренажер, отдых на берегу реки — солярий), но и живую природу заменяет искусственной. Свои дома мы украшаем искусственными цветами и домашними животными, которые не требуют ухода. Во всем мире сейчас популярна игрушка Тамагочи. Вы, наверное, знаете, что это электронное животное, которое с помощью кнопок можно кормить, выгуливать, если за ним не ухаживать, оно умирает, и его можно заменить на новое. Но стоит только нам вдохнуть воздух, запах розы, в нас просыпается память единения с природой.

Так что же входит в наше понятие о красивом человеке? Красивая прямая осанка, распрямленные плечи, внимательный взгляд, высокая гордая посадка головы. Ефремов писал, что создать, проявить, собрать реальную и живую красоту человека — очень тяжело. Проще дать общую форму, в ней подчеркнуть какие-то определенные черты, чтобы тело приобрело выражение (гнев, порыв, усилие), а не красоту.

Сейчас нас буквально принуждают видеть неестественную фальшивую красоту. Весь мир сегодня охвачен властью стереотипов. Нас заставляют покупать то, что нам вовсе не нужно, получать удовольствие от нелепой музыки, наконец, выглядеть так, как требует сегодняшняя мода. И мы спешим следовать этим шаблонам: жить, как в американском кино, каждое утро измерять обхват талии, — и вместе с тем теряем представление о настоящей, сильной красоте. Но наступает момент, когда эта бешенная гонка утомляет, и тогда — ах, как хочется обратиться к вечному, неизменному. Обратимся к античности, ведь ее считают вечным детством человечества.

Античное искусство запечатлело идеал эпохи — идеал калокагатии — и к этому понятию нередко обращается Ефремов. Это идеал красоты и добра, слитых в человеке воедино. Здесь прежде всего гармония, гармония чувств, физической силы и разума. Но это не просто отвлеченный идеал, искусственное совершенство, к этому стремились простые смертные люди. Обратите внимание: в V веке до н.э. в Греции программа школьного обучения включала в себя интеллектуальное, физическое и музыкальное образование в равной степени. И здесь невозможно не провести параллель с нашим веком. Сейчас в стране идет усиленное разделение школ по направлениям с целью подготовки узких специалистов. Но ведь еще Козьма Прутков говорил, что «специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя». Конечно же, это требование времени, но все же страшно задуматься о том, что человек интересен Государству как элемент системы, человек как личность не интересен. Да, это обеспечивает заработок, но хочется верить, что мы рождены не только для того, чтобы есть, наши руки существуют не только для того, чтобы приобретать, но и для того, чтобы летать. Как хочется верить в совершенство, быть ближе к небесам, где парит чайка Джонатан Ливингстон. Хочется быть лучше. Каноны красоты — это свидетельство времени. Мы не выступаем против них, так как они определяют эпоху.

На протяжении истории развития человечества существовали различные каноны, характерные для каждого племени, народа: африканки искусственно удлиняли шею, используя специальные кольца, египтянки стягивали череп тугим кольцом (считалась красивой клинообразная голова). Девочкам-китаянкам вставляли ноги в колодки, дабы были они живыми игрушками. Значит, можно быть живой игрушкой?

На следующем этапе развития человечества с появлением религий эти

каноны прививались большему числу людей, их влияние становилось массовым.

Казалось бы, христианство с его чистотой души, помыслов должно дать идеал духовной личности. Мы всматриваемся в лица святых, в глубокие выразительные глаза, может быть, это — вечный идеал? Но посмотрим вокруг...

С Серафимо-Дивеевским монастырем русское общество связывает свои надежды на возрождение духовности. Но мы видим юных монашек. Нас поражает их зажатость, несвобода, отнюдь не красота! Разве это духовность? Разве это идеал?

Но даже 1000-летие христианства нельзя сравнить с массовым и систематическим воздействием на человека в наши дни. Мы говорим о средствах массовой информации. Именно они, хотя и называют себя четвертой властью, в стране играют первую скрипку.

Средства массовой информации имеют огромную власть над сознанием человека. Вся реклама построена на эксплуатации красивых лиц. Только что стоит улыбка, демонстрирующая не чувства, а качество зубной пасты или устойчивость помады?

Красивые, красивые лица на экране, а на улице все больше пьяных с тупыми, бессмысленными лицами. Сейчас рождение здорового ребенка — событие. Страшная пропорция — 1:1000. Стоит задуматься, ведь человечество может прийти к вымиранию. Неужели нет выхода? Русский человек всегда доверял книге. Книге серьезной и глубокой. Таковы книги Ефремова.

«...Таис шла быстро, почти бегом, не оглядываясь, и Птолемею передалась ее серьезность. Он следовал за ней в молчании, любуясь ее походкой, прямой, со свободно развернутыми плечами, придававшей величавость ее небольшой фигурке. Стройная шея гордо держала голову с тяжелым узлом волос на затылке. Она плотно завернулась в темный химатион, при каждом шаге западавшем то с одной, то с другой стороны ее талии, подчеркивая гибкость тела. Маленькие ноги ступали легко и уверенно, и перисцелиды — ножные браслеты — серебристо звенели на ее щиколотках. Тени гигантских платанов перекрыли путь. За этой стеной темноты вспыхнула холодным светом беломраморная площадка — полукруг гладких плит. На высоком пьедестале стояло бронзовое изображение богини. Внизу едва слышно журчал Илисс.

Чуть склонив голову, богиня откидывала с плеч тонкое покрывало, и взгляд ее глаз из зеленых светящихся камней приковывал внимание. Особенное, редкое для изображений божества выражение сочувствия и откровенности поразительно сочеталось с таинственной глубиной всезнающего взора. Казалось, богиня склоняется к смертным, чтобы в тиши и безлюдье звездной ночи открыть им тайну — каждому свою. Левой рукой богиня — это была знаменитая на весь эллинский мир «Афродита Урания, что в Садах», — протягивала пышную розу — символ женской сущности, цветок Афродиты и любви. Сильное тело, облитое складками пеплоса, замерло в спокойном энтазисе...»

Нельзя не почувствовать прекрасного. Если человеческое сердце всегда остается открыто прекрасному, если каждая встреча с ним обновляет вечное бессознательное ожидание нового, то ради этого, собственно, и стоит жить.