Значение И.А.Ефремова как одного из патриархов российской фантастики и в наше, такое «не-ефремовское» время, не подлежит переоценке. Иван Ефремов как писатель-фантаст был велик не только в свою эпоху 50 – 70х гг., он велик и сейчас – и, возможно, даже более чем раньше. Тем не менее, если говорить о «ефремовской традиции» в нынешней российской литературе (и, в первую очередь, фантастике), то утверждения некоторых критиков и издателей о том, что, дескать, эта традиция благополучно продолжает жить в ней и ныне, на наш взгляд, могут быть подвергнуты сильному сомнению и даже более чем оспорены. Как раз скорее следует утверждать обратное: эта традиция оказалась прервана отечественной фантастической прозой и на то, видно, есть свои, достаточно веские, причины.

Обозначим ефремовский стиль фантастической прозы достаточно неполным определением «научная социальная энциклопедическая фантастика» и попробуем выявить его основные черты и одновременно попытаться объяснить, почему он оказался так «непопулярен» среди современных российских писателей-фантастов.

1). Любые произведения И.А.Ефремова – как фантастические, так и исторические - всегда отличала высочайшая научная точность. В них не было ни одной, что называется, «выдумки с потолка», большинство прогнозов, идей будущих технических изобретений или реконструкции исторических процессов опирались на уже известные открытия в науке и технике. Всё это придавало произведения писателя своеобразную «приземленность» и как бы устанавливало реальную связь с настоящим временем.

2). Все фантастические произведения Ефремова («Туманность Андромеды», «Час Быка»; может быть, за исключением «Сердца Змеи» и «Звездных кораблей») проходят по разряду «социальной фантастики». Что мы понимаем под последней?

Социальная фантастика – это направление в фантастической литературе, нацеленное на изображение новой социальной реальности соответственно законам этой реальности (а не вопреки им!) или рассказывающая о воображаемых переменах в этой реальности, но сообразно уже известным закономерностям функционирования социума. Воображение здесь, как правило, только «дополняет» и «углубляет» известный ход вещей в обществе, делает описываемые проблемы фантастической реальности близкими и понятными для сегодняшнего мира. Социальная фантастика, в отличии, например, от технической или приключенческой фантастики, нацелена строго на социум, и именно социальные проблемы являются в этом жанре фантастики наиболее животрепещущими. Классические произведения этого вида фантастики – «Туманность Андромеды» и «Час Быка» Ефремова, «451° по Фаренгейту» Брэдбери, «1984» Оруэлла.

3). Ефремовская фантастическая проза отличалась высочайшим уровнем энциклопедичности. В ней естественным образом соединялись достижения самых разных областей знания: физики, астрономии, биологии, медицины, социологии, философии. Парадокс состоит разве только в том, что любимая ефремовская палеонтология так и не нашла, пожалуй, адекватного отражения на страницах его фантастических произведений (за исключением разве что «Звездных кораблей»).

Энциклопедичность ефремовской фантастики, соединенная с редкой научной точностью и «злободневной» социальностью позволила писателю произведения, далеко опередившую свою эпоху. Про каждое произведение Ефремова можно сказать, что оно не просто написано, оно выстрадано и пропущено через сердце писателя. Возможно, что он в чем-то и ошибался и в чем-то был пленником догм своего времени, но даже и в этом случае ему изменяло лишь чутье ученого, но не чутье мыслителя и художника.

Обратимся теперь к современной российской фантастике: может быть, мы неправы, и ефремовский стиль фантастики живет и здравствует?

Увы, нас ждет здесь сплошное разочарование. Во-первых, в России практически нет фантастической литературы, а есть лишь фантастическая графомания. Такое ощущение, что все фантасты в России соревнуются не в правде и честности, а лишь в количестве печатных листов, что выдадут на-гора. Бесконечные фантастические сериалы по своей серости и нудности мало в чем уступают телевизионным «мыльным операм» и временами кажется, что они отличаются друг от друга лишь именами авторов на обложках. Во-вторых, фантастика всё больше и больше перестают быть серьезным жанром, а превращается в жанр развлекательный. Неумолимое требование «развлекательности», предъявляемое издательствами к автору-фантасту, резко снижает качество его работы и создает не меньшую преграду для глубоких и талантливых произведений, чем была в советские времена.

Еще один важный штрих: в России полностью умерла социальная фантастика - в том смысле, в котором мы о ней писали выше. «Социальное» сейчас вообще не модно, как, например, модны «звездные войны» или «фэнтэзи»; людям предлагается думать не о преобразовании социальной реальности, а любыми путями уходить от нее. И особенно примечательным признаком здесь является полное отсутствие утопий в современной российской фантастике: зачем размышлять об изменении этого мира к лучшему, если можно просто вколоть в себя очередную дозу той же фэнтэзи и забыться в ней золотым сном?

Радикальное исчезновение «энциклопедичности» в произведениях современных российских фантастов также можно рассматривать в контексте многих причин, но главная из них очевидна: подавляющие большинство российских авторов до сих не осознали одной простой истины: прежде чем стать писателем, надо стать энциклопедичной личностью – ученым, философом, мыслителем и при этом занимать некоторую особенную позицию в общественной жизни. Ведь личность – она всегда выражает свое несогласие, она всегда предлагает некие новые рубежи, она всегда своим творчеством нацелена в будущее. Личность не может потакать массе, толпе; она не развлекает толпу, а стоит над ней и стремиться повлиять на нее так, чтобы изменить вкусы и настроения людей в направлении добра и красоты. Нынешние российские авторы в фантастике показывают скорее обратный пример: угождая толпе, они приспосабливаются к ее низменным вкусам, создают по «ее заказу» тонны развлекательной «требухи», не дающей ничего ни уму, ни сердцу. Всё это дополняется убогим русским языком, штампами в образах, бесконечными перепевами одних и тех же сюжетов.

Таким образом, можно с горечью констатировать, что традиция Ефремова, традиция «научной социальной энциклопедической фантастики», оказалась прерванной в отечественной фантастической прозе. Это не значит, что в последней прерваны все остальные традиции: наоборот, можно полагать, что, к примеру, «традиция Стругацких» или «традиция Беляева» реализуются в ней с куда большим энтузиазмом и размахом, чем того последние стоят. Но с утратой ефремовской традиции российская фантастика приобрела куда меньше, чем потеряла. Она перестала играть, пожалуй, одним из своих самых ярких цветов и одной из самых великолепных красок. Возобновить эту традицию – задача грядущего поколения фантастов. И начинать, вероятно, надо с того, чтобы глубже читать самого Ивана Ефремова – ведь, осмысливая будущее, нужно обращаться за советом к титанам прошлого. Лишь тогда единая цепь времени не разорвется на отдельные звенья и мрачное инферно не будет больше угрожать человечеству.