Татьяна Смирова (Эдэль)

Опубликовано в журнале "Отечество", № 5, 2008.

В лицо ударил крепкий ладожский ветер, волны заплясали за бортом нашего нехитрого судёнышка - небольшого прогулочного катера - и в сопровождении чаек-крачек мы вышли к Шлиссельбургской губе - месту, где воды Ладожского озера устремляются в русло Невы.

Здесь, у её истока, на о. Ореховом в начале XIV века новгородским князем Юрием Даниловичем, внуком Александра Невского, была построена крепость Орешек, на долгие годы ставшая надёжным форпостом на границе со Швецией - сперва Новгородской земли, а затем, когда в конце XV века Великий Новгород со своими владениями вошел в состав Московского государства, и Московской Руси.

Течение здесь стремительное, сильное - благодаря ему две невские протоки, отделяющие остров от "большой земли", не замерзают даже зимой, в суровые морозы. Наш катер, работая во всю прыть, медленно движется против течения: медленно и величественно вырастают перед нами древние крепостные стены, охватившие по периметру весь небольшой остров, за которым широко распахнулась ветреная, волнующаяся Ладога.

Если Петропавловской крепости, вставшей много позже в устье Невы, так и не довелось принять участия ни в одном сражении, то на долю стоявшего у её истока Орешка выпала богатая боевая биография. Орешек был крепким и зубы об него недруги обломали не раз. Выдержав в течение почти трёх веков немало ожесточённых шведских штурмов, крепость пала перед ними лишь однажды - в 1612 году после 9-месячной осады, когда в результате голода и болезней из 1300 её защитников осталось не больше сотни. На 90 лет русский Орешек стал шведской крепостью Нотебург (что в переводе означает "Ореховый город").

Правда, в 1656 году, при правлении отца Петра I, Алексея Михайловича, Нотебург вслед за Ниеншанцем (шведской крепостью, находившейся при впадении реки Охты в Неву) ненадолго перешёл под власть русского государя. В означенном году, воспользовавшись тем, что Швеция воевала с Польшей, русское правительство послало воинский отряд под командованием Петра Ивановича Потёмкина на берег Невы, в шведские владения, чтобы попытаться вернуть выход к Балтийскому морю. К сожалению, одержанные с великим трудом победы оказались, по сути дела, напрасными - уже в 1658 году всё завоёванное пришлось вернуть Швеции по Кардисскому миру. Есть мнение, что, имей Алексей Михайлович тогда более сильное войско и сумей удержать добытое, возможно, Петербург был бы основан несколькими десятилетиями раньше.

Надо ли говорить, что для его сына Петра Алексеевича взятие крепости Нотебург было первоочередной задачей в ходе Северной войны (1700-1721 гг.), призванной вернуть России выход в Балтийское море и возможность владеть важным торговым путём "из варяг в греки". Для взятия мощной островной крепости был необходим флот. Готовясь к штурму Нотебурга, Петр I приказал в Архангельске построить 13 кораблей, из которых два судна - "Святой дух" и "Курьер" - волоком через болота и тайгу заонежские мужики дотащили от Белого моря до Онежского озера, где спустили на воду, а далее по Свири и Ладожскому озеру корабли пришли к истокам Невы.

По поводу взятия крепости Петр I напишет: "Правда, что зело жесток сей орех был, однако же, слава Богу, счастливо разгрызен". После взятия он переименовывает крепость из Нотебурга в Шлиссельбург, что в переводе с немецкого означает "Ключ-город". Этот ключ открывал для России выход в Балтийское море, а шведам - закрывал доступ в Неву и Ладожское озеро.

Символ Шлиссельбурга (ставший символом и расположенного ныне на берегу Невы города Петрокрепость) - ключ - был укреплён на Государевой башне, где он красуется и поныне.

В XVIII-XIX столетиях за Шлиссельбургской крепостью закрепилась слава "русской Бастилии". Здесь содержались члены царской семьи, претенденты на престол, видные государственные и общественные деятели. Узницами Шлиссельбурга становились и женщины. Здесь были заточены Евдокия Лопухина, первая жена Петра I, и Мария Алексеевна, его сестра, попавшая сюда за участие в заговоре царевича Алексея против своего отца. При Анне Иоанновне здесь томились князья Долгорукие и князь Д.М. Голицын. При Елизавете Петровне узником Шлиссельбурга стал 16-летний Иван Антонович, внучатый племянник Анны Иоанновны, провозглашенный после её смерти императором. Сперва его содержали в Холмогорах, а потом доставили в Шлиссельбургскую крепость с соблюдением строжайшей тайны, под именем "безымянный колодник". В 1764г. при попытке освобождения он был убит.

С конца XVIII в. Шлиссельбургская крепость стала политической тюрьмой, в которой томились борцы с самодержавием и крепостничеством. Среди первых узников крепости были прогрессивные деятели русской культуры - писатель Ф.В. Кречетов и журналист и издатель Н.И. Новиков.

В 1762 г. по приказу Петра III в крепости началось строительство первого тюремного здания - Секретного дома. Секретный дом был местом заточения декабристов, русских и польских революционеров 1830-1860-х гг., народовольцев. Здесь сидели братья Бестужевы, Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Михаил Бакунин и другие. Со строительством еще одного тюремного здания - Новой тюрьмы - Секретный дом стал называться Старой тюрьмой.

Здесь же, в крепости, свершались и казни. А.И. Ульянов, старший брат В.И. Ленина, был казнён именно здесь.

1917 год - последний год существования Шлиссельбургской тюрьмы. А в 1928 году на территории крепости открылся музей, который работал до начала войны.

В 20 веке "крепкий Орешек" снова встанет на защиту земли русской, сыграв очень важную стратегическую роль во времена Великой Отечественной войны, когда 500 дней и ночей защитники крепости будут сдерживать натиск гитлеровских войск, не давая врагу окончательно замкнуть кольцо блокады Ленинграда, перерезав последнюю ведущую в город артерию - Дорогу Жизни. Именно артиллерийские обстрелы во время Великой Отечественной нанесли крепости наибольший урон.

Но вот катер причаливает к Ореховому острову, мы покупаем входной билет - и через ворота в Государевой башне входим на территорию крепости. И только теперь понимаем, каков размер нанесённого войной и временем ущерба. Пожалуй, из всех виденных мною за последнее время древнерусских крепостей (за исключением разрушенного почти до основания гитлеровцами Гдова) - Старой Ладоги, Копорья, Изборска - Орешек производит самое сильное и горестное впечатление.

Руины, коненчо, живописны. Разрушенные стены щедро заросли буйной зеленью - в основном черёмухой и бузиной. Вся крепость пропитана ароматом цветущей сейчас черёмухи. А воздух буквально звенит от гомона и щебета целой колонии стрижей, свивших здесь гнёзда. Жизнь властно берёт своё.

Радостно наблюдать за этой жизнью. Но горько понимать, что она в своём буйном ликовании может окончательно разрушить древние стены крепости, стареющих свидетелей истории родной страны. И нужны заботливые руки человеческие - чтобы сохранить эту историю, чтобы новые поколения родителей могли приводить сюда своих детей, чтобы не росли они Иванами-не-помнящими-родства.

Тишина Безлюдных Пространств

...А дальше были Безлюдные Пространства. Несмотря на присутствие людей, внутри крепости, так и оставшейся в руинах со времён Великой Отечественной, возникало чёткое ощущение тех самых Безлюдных Пространств, о которых писал Владислав Петрович Крапивин - детский писатель, чьи книги с большим интересом читают и взрослые. Когда бродишь по Орешку, в голову сами собой приходят фрагменты из его повести "Самолёт по имени Серёжка".

- А что это за пространства? Они... совсем безлюдные?
- Не совсем. Но они брошенные. Люди их оставили... Но раньше-то люди там жили. Долго-долго. И душа этой жизни на таких пространствах сохранилась. И они теперь: ну как бы стали сами по себе живые...*

Крепость Орешек тоже не совсем безлюдная - приезжают сюда на экскурсии любопытствующие, приезжают и уезжают. Но она словно бы брошенная - опалённые войной и временем руины, которые осыпаются на глазах от неосторожного прикосновения, густая молодая поросль, разъедающая старые камни, скрывающая под собой стены, особая одуванчиковая солнечная тишина... Жизнь людей кипит на иных пространствах. А здесь - не хватает добрых, заботливых рук. Не хватает Хранителей.

- Серёжка, что здесь было раньше, а?
- Говорят, военные заводы. Потом они сделались не нужны, а на мирные переделать их не смогли. Вот и забросили...
- Ты же говорил, что люди уходят, а душа на Безлюдных Пространствах остаётся...
- Ну да.
- Но на военных заводах душа не может быть добрая. Оружие - оно же для смерти... А почему тогда здесь так хорошо?
Серёжка подумал.
- Наверно, потому, что душа Пространства теперь отдыхает. Может быть, она измучилась от того, что столько здесь было всего... убийственного, и нынче довольна, что всё это позади... Знаешь, Ромка, я в какой-то книжке читал: "Нет более мирных мест, чем заброшенные крепости и форты, где на солнце спят старые, никому не нужные пушки..." Вот и здесь так же...

Если говорить об энергетике места, то в Шлиссельбурге она должна быть тяжёлой. Политическая тюрьма, где томилось в казематах, было замучено, казнено, покончило с жизнью немало людей. Здесь было немало смертей и захоронений. А потом - Великая Отечественная. Война. 500 дней и ночей осады. Бомбёжки. Руины. Снова захоронения. Почему же здесь сейчас не возникает ощущения зла, тревожности, смерти? Почему так жарко цветут одуванчики, так дивно пропитан черёмухой воздух, так зелено и жизнеутверждающе, несмотря на опалённость войной, так звонко гомонит весёлая колония стрижей? Душа Пространства теперь отдыхает... И вся кипящая тихо здесь сейчас жизнь словно напитывает его новой энергией, лечит застарелые раны. И лучезарная синь мирных ладожских волн, и ярко-жёлтые огоньки сурепки с одуванчиками, и черёмуха, и стрижи...

В центре крепости - руины Иоанновского собора, разрушенного бомбёжками. На колокольне храма - самой высокой точке крепости - воины, защищавшие Шлиссельбург, поднимали красный флаг, а фашисты стреляли по нему. После войны на месте храма была груда щебня выше человеческого роста, которую долго разгребали реставраторы. Храм решили не восстанавливать - руины были законсервированы как память о тех страшных и героических днях. В его алтарной части под открытым небом стоит памятник защитникам крепости. Над их головами - на фоне неба - ведь свода нет - "венок", "сплетённый" из кусков железных рельс, колючей проволоки и - единственная искуственно отлитая деталь - дубовых и лавровых листьев... В зияющих дверных и оконных проёмах - композиции из фрагментов найденного здесь боевого оружия. Одну из дверей закрывает пробитый, искарёженный лист обшивки то ли фюзеляжа самолёта, то ли борта корабля.

О происходивших здесь событиях скупо сообщает надпись на мемориальной доске. Но сколько судеб стоит за этими скупыми, краткими строками:

"В сентябре 1941 года воины Ленинградского фронта и моряки Краснознамённого Балтийского флота в ожесточённых боях с фашистскими захватчиками отстояли Шлиссельбургскую крепость Орешек, не допустив врага на правый берег Невы, сорвав замысел гитлеровского командования соединиться с войсками, наступавшими на Карельском перешейке, и захватить Ленинград.

Враг обрушил на крепость десятки тысяч мин и снарядов, но гарнизон Орешка 500 дней и ночей стоял насмерть, препятствуя фашистским войскам прервать связь Ленинграда со страной по Дороге Жизни.

12-18 января 1943 года войска 67-й армии Ленинградского фронта и 2-й ударной армии Волховского фронта прорвали блокаду Ленинграда, освободив город Шлиссельбург-Петрокрепость от фашистов. Крепость Орешек огнём своей артиллерии поддерживала наступление наших войск".

А рядом, на стене - клятва:

"Мы, бойцы крепости Орешек, клянёмся защищать её до последнего. Никто из нас при любых обстоятельствах не покинет её. Увольняются с острова: на время - больные и раненые, навсегда - погибшие. Будем стоять здесь до конца".

...Дочка бродила по Безлюдным Пространствам, собирала солнечно-жёлтые одуванчики и возлагала их на солдатские могилы - на каждую по букету. Никто ей не подсказывал, не предлагал этого делать - само изнутри пришло.

Глядя на неё, я думала о том, что любовь невозможна без знания. Мы любим то, что знаем, во что воплощаемся, с чем чувствуем живую связь. Любовь к земле, как и любовь к Земле рождается из чувства сопричастности. И очень важно, чтобы для наших детей были сохранены от разрушения те места, в которых можно было бы стать сопричастным к истории родной земли, погрузиться в иное пространство и время, почувствовать прошлое на ощупь, впитать его радость и боль, его силу и слабость, его опыт и его уроки.

Реставрационные работы в крепости ведутся, но медленно - денег на консервацию и реставрацию выделяется до смешного мало. Стены разрушаются быстрее. То там, то здесь встречаются таблички: "В здание не входить. Возможен обвал". Мальчишки и подростки, лазающие по стенам (а как не лазать? - вы в детстве разве не лазали по крепостям? - по-моему, невозможно чинно шествовать по травке посреди крепостного плаца на безопасном расстоянии от повидавших виды старых камней, не прикоснуться к ним, не пошептаться с ними о прошлом, не поиграть в осаду, почувствовав себя русским воином, защитником крепости) ускоряют этот процесс, да ещё и рискуют свалиться с осыпающейся буквально под ногами кирпичной стены. Со временем (возможно, очень недалёким) от внутренней крепостной стены и внутрикрепостных построек останутся лишь горы битого кирпича и щебня. Особенно, если в крепости будут устраиваться мероприятия, подобные планировавшимся прошлым летом фестивалю электронной музыки под открытым небом "Soundtropolis" (в июле) и - в августе - рейв-дискотеки. К счастью, эти мероприятия не состоялись - жители Шлиссельбурга и Петербурга ответили массовой акцией протеста против проведения увеселительных мероприятий рядом с братскими могилами погибших в Великой Отечественной войне (вся территория Орехового острова - по сути братское кладбище), против разрушения осыпающихся стен ещё и силой звуковых волн.

 

Апрель 2008 г.